Критика готской программы. К. Маркс (конец апреля – 5 мая 1875 г.)

 

Предисловие Энгельса от 6 января 1891 г.

Беспощадная резкость, с какой Маркс анализирует здесь проект программы, неумолимость, с какой он высказывает сделанные им выводы, вскрывая недостатки проекта.

 

Письмо В. Браке ( 4-5 мая 1875 г)

Мы (Маркс, Энгельс) заявим, что мы совершенно непричастны к указанной принципиальной программе и не имеем с ней ничего общего.

Это необходимо, т.к. распространено мнение – совершенно ложное – будто мы тайно руководим движением эйзенахской партии. Бакунин возлагает на меня ответственность не только за все программы упомянутой партии но и за каждый шаг, сделанный Либкнехтом со дня его сотрудничества с Народной партией.

Помимо того, мой долг не позволяет мне, хотя бы лишь посредством дипломатического молчания, признать программу, которая, по моему убеждению, решительно никуда не годится и деморализует партию.

Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ. Поэтому, если нельзя было пойти дальше эйзенахской программы (тоже ущербна, недостаточна) то следовало бы просто заключить соглашение о действиях против общего врага.

Составляя же принципиальные программы (вместо того, чтобы отложить это дело до того момента, когда оно будет подготовлено более длительной СОВМЕСТНОЙ работой), воздвигают тем самым перед лицом всего мира вехи, по которым люди судят об уровне партийного движения.

Если бы вождям лассальянцев заявили с самого начала, что ни на какое торгашество принципами не пойдут, то они должны были бы удовлетвориться программой действия ли организационным планом в целях совместного действия.

Вместо этого им разрешается являться во всеоружии мандатов, и со своей стороны, признают эти мандаты обязательными, т.е. сдаются на милость или немилость. К довершению всего они созывают съезд ещё до согласительного съезда.

Впрочем, программа никуда не годится независимо от того, что она канонизирует лассалевский символ веры.

 

ЗАМЕЧАНИЯ К ПРОГРАММЕ ГЕРМАНСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ.

 

Труд не есть источник всякого богатства. Природа в такой же мере источник потребительных стоимостей (а из них-то ведь и состоит вещественное богатство!), как и труд, который сам есть лишь проявление одной из сил природы, человеческой рабочей силы.

Труд совершается при наличии соответствующих предметов и орудий.

В социалистической программе не должны допускаться буржуазные фразы, обходящие молчанием те условия, которые одни только и придают им смысл!

Поскольку человек заранее относится к природе, этому первоисточнику всех средств и предметов труда, как собственник, обращается с ней как с принадлежащей ему вещью, постольку его труд становится источником потребительных стоимостей, следовательно, и богатства.

У буржуа есть очень серьёзные основания приписывать труду сверхъестественную творческую силу, т.к. именно из естественной обусловленности труда вытекает, что человек, не обладающий никакой другой собственностью, кроме своей рабочей силы, во всяком общественном и культурном состоянии вынужден быть рабом других людей, завладевших материальными условиями труда. Только с их разрешения может он работать, стало быть, только с их разрешения – жить.

Какого же заключения надо бы ожидать? Очевидно следующего: «Так как труд есть источник всякого богатства, то ни один член общества не может и присваивать себе богатство иначе, как присваивая продукт труда. Если же он сам не работает, то он живёт чужим трудом, и свою культуру он также приобретает за счёт чужого труда».

Вместо этого при помощи словечек т.к. к первому предложению пристёгивается второе, чтобы вывод сделать из второго предложения. «Труд есть источник всякого богатства и всякой культуры, а так как приносящий пользу труд возможен лишь в обществе и при посредстве общества, то доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества»

Согласно первому положению, труд являлся источником всякого богатства и всякой культуры, а следовательно, никакое общество невозможно без труда. Теперь же узнаём наоборот, что никакой «приносящий пользу» труд не возможен без общества.

С таким же успехом можно было бы сказать, что только в обществе бесполезный или даже вредный для общества труд может стать отраслью промышленности, что только в обществе можно жить праздно и т.д., короче переписать всего Руссо.

А что такое «приносящий пользу» труд? Ведь это всего лишь такой труд, который достигает намеченного полезного результата. Дикарь, который убивает камнем зверя, собирает плоды и т.д., совершает «приносящий пользу труд». (А человек – дикарь, после того как он перестал быть обезьяной.)

Вот так заключение! Если приносящий пользу труд возможен только в обществе и при посредстве общества, то доход от труда принадлежит обществу, а на долю отдельного рабочего придётся из этого дохода лишь то, что не требуется на содержание «условия» труда – общества.

Во все времена защитники каждого данного общественного строя выдвигали это положение. Прежде всего выступают притязания правительства и всего того, что к нему липнет, - ведь правительство является, мол, общественным органом для сохранения общественного порядка, затем следуют притязания различных видов частной собственности, т.к. различные виды частной собственности составляют, мол, основы общества, и так далее. Эти пустые фразы можно, как видите, вертеть и поворачивать как угодно.

Сколько-нибудь разумную связь первой и второй частей параграфа могут иметь лишь в следующей редакции: «Источником богатства и культуры труд становится лишь как общественный труд»

Это положение бесспорно правильно, так как если обособленный труд (предполагается, что его вещественные условия имеются налицо) и может создавать потребительные стоимости, то ни богатства, ни культуры он создать не может.

Но столь же и бесспорно и другое положение. «По мере того как происходит общественное развитие труда и таким образом труд становится источником богатства и культуры, - развивается бедность и обездоленность на стороне рабочего, богатство и культура на стороне нерабочего»

Первое положение недостаточно без второго, даёт «общечеловеческий» смысл, буржуазное значение и в своей неконкретности становится ложным.

Это – закон всей истории до настоящего времени. Следовательно, вместо общих фраз о «труде» и «обществе» НУЖНО было ясно показать, как в современном капиталистическом обществе были, наконец, созданы те материальные и прочие условия, которые делают рабочих способными сокрушить это общественное проклятие и заставляют их это сделать.

На самом деле весь этот параграф, неудачный по форме, ошибочный по содержанию, вставлен лишь для того, чтобы лассалевскую формулу о «неурезанном трудовом доходе» написать в виде первого лозунга на партийном знамени.

Я ещё вернусь к «трудовому доходу», к «равному праву» и пр., т.к. то же повторяется и дальше.

 

2. «В современном обществе средства труда являются монополией класса капиталистов. Обусловленная этим зависимость рабочего класса есть причина нищеты и порабощения во всех формах»

Это заимствованное из устава Интернационала положение в данной «исправленной» редакции ложно.

В современном обществе средства труда составляют монополию земельных собственников и (монополия земельной собственности является даже основой монополии капитала) и! капиталистов.

В соответствующем пункте устав Интернационала не называет ни того, ни другого класса монополистов. Он говорит, о «монополии на средства труда, т.е. на источники жизни». Добавление «источники жизни» достаточно показывает, что в средства труда включена и земля.

Исправление было сделано потому, что Лассаль нападал только на класс капиталистов, но не на класс земельных собственников. А в Англии капиталист не является собственником даже той земли, на которой стоит его фабрика.(т.е. землевладелец забирает часть прибавочной стоимости у капиталиста, тем самым у рабочего, в силу того, что он - монополист на землю.)

 

3. «Освобождение труда требует возведения средств труда в достояние всего общества и коллективного регулирования совокупного труда при справедливом распределении трудового дохода»

«Возведение средств труда в достояние всего общества»! обозначает, по-видимому, их «превращение в достояние всего общества». Это лишь мимоходом. Что такое «трудовой доход»? Это продукт труда? Или это его стоимость? (В какой форме выступает: в натуральной или в превращённой, например в денежной.)

В последнем случае, вся ли стоимость продукта или только та часть стоимости, которую труд присоединил к стоимости потреблённых средств производства ?

«Трудовой доход» - расплывчатое представление, выдвинутое Лассалем вместо определённых экономических понятий.

Что такое «справедливое» распределение?

Разве буржуа не утверждают, что современное распределение «справедливо»?

И разве оно не является, в самом деле, единственно «справедливым» распределением на базе современного способа производства? Разве разные социалистические сектанты не придерживаются самых различных представлений о «справедливом» распределении

Разве экономические отношения регулируются правовыми понятиями, не возникают ли правовые отношения из экономических?

Чтобы знать, что в данном случае подразумевается под словами «справедливое» распределение, мы должны сопоставить 1 параграф с этим параграфом.

Последний предполагает такое общество, в котором «средства труда составляют общественное достояние и совокупный труд регулируется коллективно», а в 1 параграфе мы видим, что «доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества».

«Всем членам общества»? Даже не работающим? Где же тогда «неурезанный трудовой доход»?

Только работающим членам общества? Где же тогда «равное право» всех членов общества?

«Все члены общества» и «равное право» – очевидно только фразы.

Суть же в том, что в этом коммунистическом обществе каждый работник должен получить лассалевский «неурезанный трудовой доход».

Если выражение «трудовой доход» возьмём сначала в смысле продукта труда, то коллективный трудовой доход окажется совокупным общественным продуктом.

Из него надо теперь вычесть:

1. то, что требуется для возмещения потреблённых средств производства.

2. добавочную часть для расширения производства.

3. резервный или страховой фонд, используемый при несчастных случаях, стихийных бедствиях.

(Эти вычеты из «неурезанного дохода» – экономическая необходимость, и их размеры должны быть определены на основе наличных средств и сил, отчасти на основе теории вероятности, но никоим образом не поддаются вычислению на основе справедливости.)

Остаётся другая часть совокупного продукта, предназначенная служить в качестве предметов потребления. Прежде чем дело дойдёт до индивидуального дележа этой оставшейся части, из неё вычитаются:

4. общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки управления. (общественное) (эта доля сразу весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё уменьшаться по мере развития нового общества.)

5. то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей: школы, учреждения здравоохранения и т.д. (эта доля сразу же значительно возрастёт по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет всё возрастать по мере развития нового общества.)

6. фонды для нетрудоспособных и пр., короче – то что теперь относится к так называемому официальному призрению бедных.

Лишь теперь мы подходим к тому «распределению», которое программа, под лассалевским влиянием, так ограниченно только и имеет в виду: к той части предметов потребления, которая делится между индивидуальными производителями коллектива.

«Неурезанный трудовой доход» незаметно превратился уже в «урезанный», хотя всё удерживаемое с производителя как с частного лица прямо или косвенно идёт на пользу ему же как члену общества.

Подобно тому как исчезла фраза о «неурезанном трудовом доходе», так исчезает теперь и фраза о «трудовом доходе» вообще:

(Коммунизм) В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают! своих продуктов: столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется как стоимость! этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ТРУД уже не окольным путём (через разделение труда, через товарообмен), а непосредственно существует как СОСТАВНАЯ ЧАСТЬ СОВОКУПНОГО ТРУДА.

Выражение «трудовой доход», неприемлемое и в настоящее время из-за своей двусмысленности теряет таким образом всякий смысл.

(Социализм?) Мы имеем здесь (в программе) дело не с таким обществом, которое развилось на своей собственной основе, а напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях - в экономическом, нравственном и умственном – сохраняет ещё родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло.

Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам даёт ему. (Каждому по труду; по результатам труда.)

То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя – это доставленная им часть общественного! рабочего дня, его доля в нём.

Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда.

То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме! (обмен эквивалентов в каждом отдельном случае)

Здесь господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку обмен товаров есть обмен равных стоимостей. (Но!). Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда (не может дать вместо труда – его средства) и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления.

Что касается распределения индивидуальных предметов потребления между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой форме.

Поэтому равное право здесь по принципу всё ещё является правом буржуазным,

Хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.

Несмотря на этот прогресс, это РАВНОЕ ПРАВО в одном отношении всё ещё ограниченно буржуазными рамками:

1.                   ПРАВО производителей ПРОПОРЦИОНАЛЬНО доставляемому ими труду,

2.                   РАВЕНСТВО состоит в том, что измерение производится РАВНОЙ МЕРОЙ – трудом.

 

Но один человек физически или умственно превосходит другого, и стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того чтобы быть мерой, должен быть определён по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой.

(Таким образом:) Это равное право есть неравное право для неравного труда!

Оно не признаёт никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признаёт неравную индивидуальную одарённость, а следовательно, и неравную работоспособность естественными ПРИВИЛЕГИЯМИ.

Поэтому оно по своему содержанию есть ПРАВО НЕРАВЕНСТВА, как всякое право.

По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры, но неравные индивиды (а они не были бы различными индивидами, если бы не были неравными (неравны ибо различны) могут быть измеряемы одной и той же мерой лишь постольку, поскольку их рассматривают под одним углом зрения, берут только с одной ОПРЕДЕЛЁННОЙ стороны, как в данном случае, где их рассматривают только как рабочих и ничего более в них не видят, отвлекаются от всего остального.

Далее: один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т.д.

При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительском фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное.

Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным !( социализм там, где право, чтобы быть равным - не равно!)

Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества.

Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества!

На высшей фазе коммунистического общества,

1. после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда,

2. когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда,

3. когда труд перестанет быть только средством для жизни (так сократиться необходимый труд, вследствии высокой производительности труда), а станет сам первой потребностью жизни,

4. когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы

5. и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям !

Я остановился обстоятельно на «неурезанном трудовом доходе» и на «равном праве» и «справедливом распределении», для того чтобы показать, какое большое преступление совершают, когда:

1.стремятся навязать нашей партии те представления, которые в своё время имели некоторый смысл, но теперь превратились в устарелый словесный хлам.

2.желают извратить реалистическое понимание (истмат), с таким трудом привитое партии, идеологическим правовым и прочим вздором, столь привычным для демократов и французских социалистов (идеалистическое понимание истории).

Помимо всего, было бы вообще ошибкой видеть существо дела в так называемом РАСПРЕДЕЛЕНИИ и делать на нём главное ударение.

Всякое распределение предметов потребления есть всегда ЛИШЬ СЛЕДСТВИЕ распределения самих условий производства. Распределение последних выражает характер самого способа производства

Например, капиталистический способ производства покоится на том, что вещественные условия производства в форме собственности на капитал и собственности на землю находятся в руках нерабочих, в то время как масса обладает только личным условием производства – рабочей силой.

Раз элементы производства распределены таким образом, то отсюда само собой вытекает и современное распределение предметов потребления.

Например, если же вещественные условия производства будут составлять коллективную собственность самих рабочих, то в результате получиться также и распределение предметов потребления.

Вульгарный социализм (а от него и некоторая часть демократии) перенял от буржуазных экономистов манеру рассматривать и трактовать распределение как нечто независимое от способа производства, а отсюда изображать дело так, будто социализм вращается преимущественно вокруг вопросов распределения.

Но когда истинное отношение давным-давно выяснено, к чему же снова возвращаться вспять?

«Освобождение труда должно быть делом рабочего класса, по отношению к которому все остальные классы составляют лишь одну реакционную массу.»

1. строфа взята из устава «Интернационала», но подверглась «исправлению». Там сказано: «освобождение рабочего класса должно быть делом самих рабочих», здесь же напротив, «рабочий класс должен освободить – что? – труд». Пойми, кто может.

2. строфа лассалевская цитата чистейшей воды.

В «Коммунистическом манифесте» сказано: «Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии только пролетариат представляет революционный класс. Все классы уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат есть её собственный продукт. Буржуазия, как носительница крупной промышленности, - революционный класс по отношению к феодалам и средним слоям. Пролетариат революционен по отношению к буржуазии, потому что он, выросши на почве крупной промышленности, стремится лишить её капиталистического характера. Но «манифест» добавляет, что «средние сословия» становятся революционными! «постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата»

С этой точки зрения, следовательно, бессмыслица, будто по отношению к рабочему классу средние сословия вместе с буржуазией, да ещё с феодалами! «составляют лишь одну реакционную массу». Разве на последних выборах заявляли ремесленникам, мелким промышленникам и т.п., а также крестьянам: «вы составляете реакционную массу»?

Лассаль знал «Коммунистический манифест» наизусть. И если он так грубо исказил «Манифест», то, чтобы оправдать свой союз с абсолютистскими и феодальными противниками против буржуа.

«Рабочий класс действует для своего освобождения прежде всего в рамках современного национального государства, сознавая, что необходимым результатом его стремлений, которые общи рабочим всех культурных стран, будет международное братство народов.»

Лассаль подходил к рабочему движению с самой узкой национальной точки зрения, в противоположность «ком. Манифесту».

Само собой разумеется, что рабочий класс, для того чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна. Постольку его классовая борьба не по своему содержанию, а по форме является национальной.

Однако «рамки современного национального государства» сами находятся экономически «в рамках мирового рынка», политически – «в рамках системы государств». Любому купцу известно, что германская торговля есть в тоже время и внешняя торговля.

К чему же сводит германская рабочая партия свой интернационализм? К сознанию, что результатом будет «международное братство народов». Эта фраза, заимствованная у буржуазной Лиги мира и свободы, должна сойти за эквивалент

Международного братства рабочих классов разных стран в их совместной борьбе против господствующих классов и их правительств.

Итак, о международных функциях германского рабочего класса – ни слова!

И это всё, что ему предлагают противопоставить своей собственной буржуазии, братски объединившейся уже против него с буржуазией всех других стран.

Поистине, интернационализм программы стоит ещё бесконечно ниже, чем интернационализм партии свободы торговли. И та утверждает, что результатом будет «международное братство народов». Но она и делает кое-что для того, чтобы сделать торговлю международной, и не удовлетворяется, что все народы у себя дома занимаются торговлей.

Международная деятельность рабочего класса разных стран не находится в зависимости от существования «Международного Товарищества Рабочих». Последнее было лишь попыткой создать для ЭТОЙ деятельности центральный орган.

«Исходя из этих принципов, германская рабочая партия добивается всеми законными средствами свободного государства – и – социалистического общества: упразднения системы заработной платы вместе с её железным законом – и – эксплуатации во всех её формах; устранения всякого социального и политического неравенства.»

К «свободному» государству я вернусь дальше.

Чтобы найти место «железному закону» Лассаля в программе, допускают бессмыслицу, говоря об «устранении системы заработной платы» вместе с её железными законами (следовало бы сказать: системы наёмного труда).

Если я устраняю этот наёмный труд, то, естественно, я устраняю и его законы, будь они «железные» или мягкие, как губка.

Слово «железный» это лассалевский ярлычок, по которому узнают друг друга правоверные. Но если я принимаю закон заработной платы с его лассалевским штемпелем, следовательно и в лассалевском смысле, то я вынужден также принять и лассалевское обоснование его. Что же оно представляет собой? Это – мальтусовская теория народонаселения.

Если эта «теория» правильна, то устранить «железный закон» заработной платы я уж никак не могу, даже сто раз устранив наёмный труд, потому что закон это властвует тогда уже не только над системой наёмного труда, он и над всякой общественной системой.

Опираясь на эту теорию, экономисты доказывают, что социализм не может устранить нищеты, обусловленной самой! природой, а может лишь сделать её всеобщей, равномерно распределив её по всей поверхности общества.

Независимо от ложного понимания Лассаля, возмутительный шаг назад заключается в следующем. В нашей партии пробило себе дорогу научное понимание того, что заработная плата является не тем, чем кажется, не стоимостью или ценой труда, а лишь замаскированной формой стоимости – или цены – рабочей силы.

Этим самым навсегда опрокидывались как буржуазное понимание заработной платы, так и критика, направленная против этого понимания, и ясно устанавливалось, что наёмному рабочему разрешают работать для поддержания своего собственного существования, т.е. разрешают жить лишь постольку, поскольку он известное количество времени работает даром в пользу капиталиста (и его соучастников по пожиранию прибавочной стоимости); что той осью, вокруг которой вращается вся система капиталистического производства, является стремление увеличить этот даровой труд путём удлинения рабочего дня или путём поднятия производительности труда, соответственно – путём большего напряжения рабочей силы.

Что система наёмного труда является системой рабства, и притом рабства тем более сурового, чем больше развиваются общественные производительные силы труда, безразлично лучше или хуже оплачивается труд рабочего.

И вот теперь возвращаются назад к догмам Лассаля, хотя должны были бы знать, что Лассаль не понимал, что такое заработная плата.

Это равносильно тому, как если бы рабы, открыв, наконец, тайну своего рабства, подняли восстание, а один из них, во власти устаревших представлений, вписал бы в программу рабство должно быть уничтожено, потому что при системе рабства продовольствие рабов не может подняться выше весьма низкого максимума.

Вместо неопределённой фразы в конце параграфа: «устранение всякого социального и политического неравенства», следовало сказать, что с уничтожением классовых различий само собой исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство. (В свою очередь «классовое различие» основано на разделении труда, значит надобно «с исчезновением подчинения человека разделением труда».)

«Чтобы проложить путь к разрешению социального вопроса, германская рабочая партия требует учреждения производительных товариществ с государственной помощью под демократическим контролем трудящегося народа. Производительные товарищества как в промышленности, так и в земледелии должны быть вызваны к жизни в таком объёме, чтобы из них возникла социалистическая организация совокупного труда.»

Следом за лассалевским «железным законом заработной платы» - целительное средство. «Путь пролагается» ему достойным образом. На место существующей классовой борьбы ставится фраза писак «о социальном вопросе», к «разрешению» которого «пролагается путь».

Вместо процесса революционного преобразования общества – «социалистическая организация совокупного труда» «возникает» из «государственной помощи», оказываемой производительным товариществам, которые «вызываются к жизни» государством, а не рабочими.

Это достойно фантазии Лассаля, будто с помощью государственных субсидий можно так же легко построить новое общество, как новую железную дорогу.

Излишне вдаваться здесь в критику рецепта, который прописал Бюще в противовес французским социалистам. Главная беда состоит не в том, что это чудодейственное средство внесли в программу, а в том, что вообще идут вспять от точки зрения классового движения к точке зрения сектантского движения.

Когда рабочие стремятся создать условия для коллективного производства в масштабе всего общества и, прежде всего, в национальном масштабе, это означает лишь то, что они борются за переворот в теперешних условиях производства. Это не имеет ничего общего с учреждением кооперативных товариществ с государственной помощью.

Что касается теперешних кооперативных товариществ, то они ценны лишь постольку, поскольку они созданы самостоятельно самими рабочими и не пользуются покровительством ни правительств, ни буржуазии.

 

Согласно второму разделу, германская рабочая партия добивается «свободного государства». Свободное государство – что это такое? Сделать государство «свободным» - это отнюдь не является целью рабочих.

В Германской империи «государство» почти столь же «свободно», как в (царской) России.

Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчинённый.

И в наше время большая или меньшая свобода государственных форм определяется тем, в какой мере они ОГРАНИЧИВАЮТ «свободу государства».

Германская рабочая партия – если она принимает эту программу – обнаруживает, как неглубоко она прониклась социалистическими идеями: вместо того чтобы рассматривать существующее общество (а это сохраняет силу для всякого будущего общества) как основу существующего государства, (или будущее общество как основу будущего государства). Она рассматривает государство как некую самостоятельную сущность, обладающую своими собственными «духовными, нравственными, свободными основами».

К тому же грубое злоупотребление в программе словами: «современное государство», «современное общество», а также ещё более грубое непонимание того государства, к которому предъявляет свои требования.

«Современное общество» есть капиталистическое общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или менее свободное от примеси средневековья, более-менее видоизменённое особенностями исторического развития каждой страны, более-менее развитое.

Напротив, «современное государство» меняется с каждой государственной границей.

В прусско-германской империи оно совершенно иное, чем в Швейцарии, в Англии совершенно иное, чем в Соединённых штатах. Следовательно, «современное государство» есть фикция.

Однако, несмотря на пёстрое разнообразие их форм, различные государства различных цивилизованных стран имеют между собой то общее, что они стоят на почве современного буржуазного общества, более или менее капиталистически развитого.

В этом смысле можно говорить о «современном государственности» в противоположность тому будущему, когда отомрёт её корень, буржуазное общество.

Возникает вопрос: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами, какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям?

На этот вопрос можно ответить только научно, сколько бы раз ни сочетать слово «народ» со словом «государство», это ни капельки не подвинет его разрешения.

Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата.

Но программа (объединения партий) не занимается ни этой (диктатурой пролетариата) последней, ни будущей государственностью коммунистического общества. Её политические требования не содержат ничего, кроме всем известных демократических перепевов: всеобщее избирательное право, прямое законодательство, народное право, народное ополчение и прочее. Это простой отголосок буржуазной партии. Все это требования, которые уже осуществлены. Только государство, их осуществившее, находится не в пределах Германской империи, а в Швейцарии, в Соединённых Штатах и т.д. Подобного рода «государство будущего» есть современное государство, только вне рамок Германской империи.

Забыли об одном. Т.к. германская рабочая партия заявляет, что она действует в пределах «современного национального государства», то она не должна забывать самого главного, что все те прекрасные вещицы покоятся на признании народного суверенитета и поэтому уместны только в демократической республике.

Раз уж не хватило мужества требовать демократической республики, и разумно (!), ибо обстоятельства предписывают осторожность, то незачем было прибегать к той уловке, которая не является ни честной, ни достойной, требовать вещей, которые имеют смысл лишь в демократической республике.

(О Германской империи конца 19 – начала 20 века.) Требовать от такого государства, которое представляет собой не что иное, как обшитый парламентскими формами, смешанный с феодальными придатками и в то же время уже находящийся под влиянием буржуазии, бюрократически сколоченный, полицейски охраняемый военный деспотизм, и воображают добиться от него чего-либо (республиканского) «законными средствами».

Даже вульгарная демократия, которая в демократической республике видит осуществление царства божия на земле и совсем не подозревает, что именно в этой последней государственной форме буржуазного общества классовая борьба и должна быть окончательно решена оружием.

Даже вульгарная демократия стоит неизмеримо выше такого сорта демократизма, который держится в пределах полицейски дозволенного и логически недопустимого.

 

Что под «государством» на деле понимают правительственную машину, или государство, поскольку оно в силу разделения труда, образует свой собственный, ОБОСОБЛЕННЫЙ ОТ ОБЩЕСТВА ОРГАНИЗМ, на это указывают слова: «рабочая партия требует в качестве экономической основы государства единого прогрессивного подоходного налога.

Налоги – это экономическая основа правительственной машины. Подоходный налог предполагает различные источники доходов различных общественных классов, предполагает, следовательно, капиталистическое общество.

«В качестве духовной и нравственной основы государства германская рабочая партия требует: всеобщего и равного для всех народного воспитания через посредство государства. Обязательное посещения школы. Бесплатное обучение.

«Равное» для всех народное воспитание ? Что представляют себе под этими словами

Воображают, что в современном обществе воспитание для всех классов может быть равным?

Или требуют, чтобы и высшие классы были принудительным образом низведены до скромного уровня воспитания – народной школы – единственно совместимого с экономическим положением не только наёмных рабочих, но и крестьян.

«Обязательное посещение школы. Бесплатное обучение.»

1 существует даже в Германии,

2- в Швейцарии и США в отношении народной школы. Если обучение бесплатно, то фактически это означает только, что высшие классы покрывают расходы по своему воспитанию из общих налоговых средств. Заметим, что то же относится к «бесплатному судопроизводству». Уголовная юстиция повсюду бесплатна. Гражданская юстиция занята конфликтами из-за собственности, следовательно, касается почти исключительно имущих классов. Что же, предложить им вести свои процессы за счёт народных средств?

Параграф, относящийся к школам, должен был бы по меньшей мере требовать технических школ (теоретических и практических) в соединении с народной школой.

Никуда не годится «народное воспитание через посредство государства.» Определять общим законодательством расходы на народные школы, квалификацию преподавательского персонала, учебные дисциплины и т.д. и наблюдать при посредстве государственных инспекторов за соблюдением этих предписаний закона – это иное, чем назначить государство воспитателем народа. Наоборот, следует отстранить как правительство, так и церковь от всякого влияния на школу.

Вся программа, несмотря на демократическую трескотню, заражена верноподданнической верой лассалевской секты в государство и в демократические чудеса, или вернее она является компромиссом между этими двумя видами веры в чудеса, одинаково ЧУЖДЫМИ СОЦИАЛИЗМУ.

 

 

«Свобода совести». Это можно было сделать в такой форме: Каждый должен иметь возможность отправлять свои религиозные, так же как и телесные, нужды без того, чтобы полиция совала в это свой нос.

Но рабочая партия должна была бы выразить своё убеждение в том, что буржуазная «свобода совести» не представляет собой ничего большего, как терпимость! ко всем возможным видам религиозной свободы совести (терпимость), а рабочая партия стремится освободить совесть от религиозного дурмана.

Я подошёл к концу, т.к. следующее далее в программе– не является существенной её частью.

Краткие замечания.

Ни в одной стране рабочая партия не ограничивалась неопределённым требованием «нормальный рабочий день», но всегда указывала точно, какую продолжительность рабочего дня при данных условиях считают нормальной.

«Ограничение женского и запрещение детского труда.»

Нормирование рабочего дня должно уже включать ограничение женского труда, поскольку оно касается продолжительности рабочего дня, длительности перерывов и прочее. Помимо того, оно может означать лишь запрещение женского труда в тех отраслях производства, которые особенно вредны для женского организма или же для женщин несовместимы с нравственностью.

«Запрещение детского труда!» Здесь необходимо было указать предельный возраст.

Полное запрещение детского труда несовместимо с существованием крупной промышленности (при капиталистических отношениях) и является пустым благочестивым пожеланием.

Проведение этой меры – если бы было возможно – было бы реакционно, т.к. при строгом регулировании рабочего времени сообразно с различным возрастом и при прочих предупредительных мерах для защиты детей раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества.

«Государственный надзор за промышленностью.» Следовало определённо требовать, чтобы фабричные инспектора были сменяемы не иначе!, как по суду, чтобы всякий рабочий мог привлекать их к суду за нарушение служебных обязанностей, чтобы эту должность занимали лишь лица с медицинским образованием.

«Регулирование труда заключённых.» Мелочное требование в рабочей программе. Следовало ясно сказать, что рабочие вовсе не хотят из опасения конкуренции, чтобы с уголовными преступниками обращались, как со скотом, и чтобы их не лишали! единственного средства исправления – производительного труда. Это минимум, что можно ожидать от социалистов.

«Действенный закон об ответственности.» Следовало сказать, что подразумевается под «действенным» законом об ответственности.

В параграфе относительно нормального рабочего дня забыта та часть фабричного законодательства, которая касается санитарно-гигиенических мероприятий и предохранительных мер против несчастных случаев и прочее.

 

Энгельс «Письмо к А. Бебелю» (18-28 марта 1875 г.)

 

Первое условие объединения должно было заключаться в том, чтобы они перестали быть сектантами, лассальянцами, чтобы они прежде всего отказались от всеисцеляющего знахарского средства государственной помощи или хотя бы признали её подчинённой переходной мерой наряду с другими возможными мерами.

Принята исторически ложная лассалевская фраза о том, что по отношению к рабочему классу все остальные классы составляют лишь одну реакционную массу. Это положение верно только в отдельных исключительных случаях.

Например, во время пролетарской революции Парижской Коммуны, или в такой стране, где не только буржуазия создала государство и общество по своему образу и подобию, но вслед за ней и демократическая мелкая буржуазия уже довела это преобразование (государства) до её крайних последствий.

Принцип интернациональности рабочего движения практически для настоящего времени совершенно отбрасывается людьми, которые 5 лет проводили этот принцип самым блестящим образом. Германские рабочие оказались в авангарде европейского движения главным образом благодаря своему подлинно интернационалистскому поведению во время войны (1870-71г.).

И вот теперь германским рабочим предлагают отречься от этого принципа, отречься в тот момент, когда за границей рабочие повсюду начинают подчёркивать его в той же мере, в какой правительства стремятся подавить всякую попытку осуществить этот принцип в рамках какой-либо организации (Интернационала).

Что же остаётся от интернационализма рабочего движения? Только слабая надежда – не на сотрудничество европейских рабочих движений в дальнейшем, в борьбе за своё освобождение – а на будущее «международное братство народов», на «Соединённые Штаты Европы» господ буржуа.

Конечно, не было надобности говорить об Интернационале как таковом. Но нужно было сказать примерно так: хотя германская рабочая партия действует прежде всего в внутри положенных ей государственных границ(она не имеет права говорить от имени всего европейского пролетариата и, в особенности, говорить что-либо ложное), тем не менее она сознаёт СВОЮ СОЛИДАРНОСТЬ С РАБОЧИМИ ВСЕХ СТРАН И ВСЕГДА ГОТОВА БУДЕТ ВЫПОЛНЯТЬ ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЭТОЙ СОЛИДАРНОСТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА.

Подобные обязательства СУЩЕСТВУЮТ и без того, чтобы провозглашать себя или считать себя частью Интернационала: например,

1.помощь и недопущение штрейкбрехерства во время стачек, забота о том, чтобы германские

2.рабочие были осведомлены партийными органами о движении за границей,

3.агитация против угрожающих или разражающихся династических войн,

4.во время таких войн – тактика, подобная той, какая была проведена в 1870-71 гг. и т.п.

Наши позволили навязать себе лассалевский «железный закон заработной платы», основанный на устаревшем экономическом воззрении, будто рабочий получает в среднем лишь минимум заработной платы, и именно потому что имеется избыток рабочих.

Однако Маркс доказал, что законы, регулирующие заработную плату, весьма сложны, что в зависимости от условий получает перевес то тот, то другой из них, что они не железные, а эластичные. Мальтузианское обоснование закона, списанное Лассалем у Мальтуса и Рикардо, подробно опровергнуто в отделе о «процессе накопления капитала».

Программа выдвигает в качестве единственного социального требования лассалевскую государственную помощь в самом неприкрытом виде.

Это после того, как Бракке вскрыл всю никчемность этого требования, после того как все ораторы нашей партии вынуждены были в борьбе с лассальянцами выступить против этой «государственной помощи». Большего унижения нельзя представить.

Интернационализм, низведённый до уровня буржуа, Аманда Гёгга, социализм, опустившийся до буржуазного республиканизма Бюше, который выдвинул это требование в противовес социалистам, в целях борьбы с ними!

Государственная помощь есть одно из многих мероприятий для достижения ЦЕЛИ, что здесь выражено беспомощными словами: «чтобы проложить путь к разрешению социального вопроса» (для достижения цели – можно примерно так сказать.)

Германская рабочая партия стремится к уничтожению наёмного труда и тем самым классовых различий посредством осуществления коллективного производства в промышленности и земледелии и в национальном масштабе; она выступает за всякое мероприятие, к-ое пригодно для достижения этой цели.

Об организации рабочего класса, как класса, посредством профессиональных союзов не сказано ни слова. А это весьма существенный пункт, потому что это и есть подлинная классовая организация пролетариата, в которой он ведёт свою повседневную борьбу с капиталом, которая является для него школой, и которую не может задушить самая жестокая реакция.

Чем поступились лассальянцы? Тем, что в программе фигурирует куча чисто демократических требований, из которых некоторые – просто предметы моды, как «народное законодательство».

«Управление через посредство народа» ещё имело бы какой-нибудь смысл.

Отсутствует также первое условие всякой свободы – ответственность всех чиновников за все свои служебные действия по отношению к любому из граждан перед обыкновенными судами и по общему праву.

Свободное народное государство (которое было как средство популярной агитации)

превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т.е. государство с деспотическим правительством.

Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле слова.

«Народным государством» анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение М. против Прудона, а затем «Коммунистический манифест» говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собой распускается и исчезает.

Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица.

ПОКА ПРОЛЕТАРИАТ ЕЩЁ НУЖДАЕТСЯ В ГОСУДАРСТВЕ, ОН НУЖДАЕТСЯ В НЁМ НЕ В ИНТЕРЕСАХ СВОБОДЫ, А В ИНТЕРЕСАХ ПОДАВЛЕНИЯ СВОИХ ПРОТИВНИКОВ, А КОГДА СТАНОВИТСЯ ВОЗМОЖНЫМ ГОВОРИТЬ О СВОБОДЕ, ТОГДА ГОСУДАРСТВО КАК ТАКОВОЕ ПЕРЕСТАЁТ СУЩЕСТВОВАТЬ.

Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство (для светлого будущего) слово община, прекрасное немецкое слово, соответствующее французскому слову «коммуна».

 

«Устранение всякого социального и политического неравенства» – тоже весьма сомнительная фраза вместо «уничтожения всех классовых различий».

Между отдельными странами, областями и даже местностями всегда будет существовать известное неравенство в жизненных условиях, к-ое можно будет свести до минимума, но никогда не удастся устранить полностью. Обитатели Альп всегда будут иметь другие жизненные условия, чем жители равнин.

Представление о социалистическом обществе, как о царстве равенства, есть одностороннее французское представление, связанное с лозунгом «свободы, равенства и братства».

Представление, которое как определённая ступень развития было правомерно в своё время и на своём месте, но которое – подобно всем односторонностям прежних социалистических школ, теперь должно быть преодолено, т.к. теперь оно вносит путаницу и теперь найдены БОЛЕЕ ТОЧНЫЕ СПОСОБЫ ИЗЛОЖЕНИЯ этого вопроса: уничтожение классовых различий.

Я заканчиваю, хотя почти каждое слово в этой программе, написанной к тому же вялым и бесцветным языком, заслуживает критики.

Люди воображают, что мы отсюда командуем всем движением (германской социал-демократической партией) тогда как Вы хорошо знаете, что мы почти никогда не вмешивались во внутренние дела партии, а если вмешивались, то только для того, чтобы по возможности исправить допущенные, на наш взгляд, ошибки, да и то лишь теоретические.

Вообще официальная программа партии имеет меньшее значение, чем-то, что партия делает в действительности! Но всё же новая программа всегда представляет собой открыто водружённое знамя, и внешний мир судит о партии по этому знамени.

 

Письмо К. Каутскому (Энгельс 23 февраля 1891 г.)

 

Эта беспощадная самокритика произвела на противников совершенно ошеломляющее впечатление и вызвало у них определённое чувство: какой же внутренней силой должна обладать та партия, которая может сама себе преподносить подобные вещи!

Моим долгом было опубликовать эту рукопись.